Неточные совпадения
Одни судили так:
Господь по небу шествует,
И
ангелы его
Метут метлою огненной
Перед стопами
БожьимиВ небесном поле путь...
И
ангел милосердия
Недаром песнь призывную
Поет — ей внемлют чистые, —
Немало Русь уж выслала
Сынов своих, отмеченных
Печатью дара
Божьего,
На честные пути,
Немало их оплакала
(Увы! Звездой падучею
Проносятся они!).
Как ни темна вахлачина,
Как ни забита барщиной
И рабством — и она,
Благословясь, поставила
В Григорье Добросклонове
Такого посланца…
— Красавица ты наша,
Божий ангел, награди тебя Господь! — провожали ее бабы с каждого двора, когда она прощалась с ними недели на две.
— «
Ангелов творче и Господи сил, — продолжал он, — Иисусе пречудный,
ангелов удивление, Иисусе пресильный, прародителей избавление, Иисусе пресладкий, патриархов величание, Иисусе преславный, царей укрепление, Иисусе преблагий, пророков исполнение, Иисусе предивный, мучеников крепость, Иисусе претихий, монахов радосте, Иисусе премилостивый, пресвитеров сладость, Иисусе премилосердый, постников воздержание, Иисусе пресладостный, преподобных радование, Иисусе пречистый, девственных целомудрие, Иисусе предвечный, грешников спасение, Иисусе, Сыне
Божий, помилуй мя», добрался он наконец до остановки, всё с большим и большим свистом повторяя слово Иисусе, придержал рукою рясу на шелковой подкладке и, опустившись на одно колено, поклонился в землю, а хор запел последние слова: «Иисусе, Сыне
Божий, помилуй мя», а арестанты падали и подымались, встряхивая волосами, остававшимися на половине головы, и гремя кандалами, натиравшими им худые ноги.
Когда страшный и премудрый дух поставил тебя на вершине храма и сказал тебе: «Если хочешь узнать, Сын ли ты
Божий, то верзись вниз, ибо сказано про того, что
ангелы подхватят и понесут его, и не упадет и не расшибется, и узнаешь тогда, Сын ли ты
Божий, и докажешь тогда, какова вера твоя в Отца твоего», но ты, выслушав, отверг предложение и не поддался и не бросился вниз.
И кто-то стоявший на самом краю
Воскликнул: «Не
ангел ли
божий?
— То — цари, это другое дело, — возразил ей Вихров. — Народ наш так понимает, что царь может быть и тиран и
ангел доброты, все приемлется с благодарностью в силу той идеи, что он посланник и помазанник
божий. Хорош он — это милость
божья, худ — наказанье от него!
Вспомните: в раю уже не знают желаний, не знают жалости, не знают любви, там — блаженные с оперированной фантазией (только потому и блаженные) —
ангелы, рабы
Божьи…
— Вы не отвечаете? очень рад! Будемте продолжать. Я рассуждаю так: Мак-Магон — бесспорно добрый человек, но ведь он не
ангел! Каждый
божий день, чуть не каждый час, во всех газетах ему дают косвенным образом понять, что он дурак!!! — разве это естественно? Нет, как хотите, а когда-нибудь он рассердится, и тогда…
— А ежели при этом еще так поступать, как другие… вот как соседушка мой, господин Анпетов, например, или другой соседушка, господин Утробин… так и до греха недалеко. Вон у господина Утробина: никак, с шесть человек этой пакости во дворе копается… А я этого не хочу. Я говорю так: коли Бог у меня моего ангела-хранителя отнял — стало быть, так его святой воле угодно, чтоб я вдовцом был. А ежели я, по милости
Божьей, вдовец, то, стало быть, должен вдоветь честно и ложе свое нескверно содержать. Так ли, батя?
— Братцы! Горожане! Приходят к нам молодые люди, юноши, чистые сердцем, будто
ангелы приходят и говорят доброе, неслыханное, неведомое нам — истинное
божье говорят, и — надо слушать их: они вечное чувствуют, истинное — богово! Надо слушать их тихо, во внимании, с открытыми сердцами, пусть они не известны нам, они ведь потому не известны, что хорошего хотят, добро несут в сердцах, добро, неведомое нам…
— В окошко-то? Должно, угодник
божий или
ангел. Потому акромя некому… Когда мы выехали со двора, на улице ни одного человека не было…
Божье дело!
Мы не любим, синьор, когда о наших делах пишут в газетах языком, в котором понятные слова торчат редко, как зубы во рту старика, или когда судьи, эти чужие нам люди, очень плохо понимающие жизнь, толкуют про нас таким тоном, точно мы дикари, а они —
божьи ангелы, которым незнаком вкус вина и рыбы и которые не прикасаются к женщине!
Не явно ли благословенье
Божье!
Теперь у нас и войско, и казна,
И полководец. Недалеко время,
Когда, вооружась и окрылатев,
Как непоборные орлы, помчимся.
За нас молитвы целого народа,
Детей, и жен, и старцев многолетних,
И пенье иноков, и клир церковный,
Елей лампад, курение кадил!
За нас угодники и чудотворцы,
И легионы грозных сил небесных,
Полк
ангелов и
Божья благодать!
Это и есть
Божий клад… серебро
ангел Господень с ясного месяца берет, а камни самоцветные со звезд небесных…
— А то как же? — ответила знахарка. — Без креста, без молитвы ступить нельзя!.. Когда травы сбираешь, корни копаешь — от Господа дары принимаешь… Он сам тут невидимо перед тобой стоит и
ангелам велит помогать тебе… Велика тайна в том деле, красавица!.. Тут не суетное и ложное — доброе, полезное творится, — Богу во славу,
Божьему народу во здравие, от лютых скорбей во спасение.
Хотя собственная жизнь
ангелов для нас совершенно недоведома, мы знаем, однако, что и
ангелы сотворены Богом и, хотя бесплотны в том смысле, что не имеют тела человеческого, но имеют ипостась: они суть не безликие, а ипостасные силы
Божий, созданные Логосом [Шеллинг в своем учении об
ангелах (Philosophie der Offenbarung, II, 284 ел.), в соответствии общим своим взглядам, отрицает сотворенность
ангелов (nicht erschaffen) и видит в них только «потенции» или идеи: «leder Engel ist die Potenz — Idee eines Bestimmten Geschöpfes des Individuums» (286).
И даже «первейший открыватель и самый всеобщий носитель свойств беспредикатного Эн, Метатрон, первородный сын
божий, стоящий во главе всех других Зефиротов и управляющий ими» (69), которому усвояются все предикаты Иеговы, «имя которого есть как имя Божие», «несмотря на всю возвышенность свою над другими Зефиротами, отнюдь не имеет божественной природы; он есть тварь в ряду других тварей, хотя бы первейшая и более чистая… он называется
ангелом и причисляется к Зефиротам, называется слугою Иеговы, хотя и старейшим; точно так же Метатрон носит название Адама Кадмона83, первого небесного человека, в том смысле, что он есть первое и совершеннейшее творение Божие, по образу которого создан и Адам, — поэтому Метатрону часто усвояется эпитет creatus»84 (71).
Вследствие своего центрального положения в мире, существенно связанного с двуполостью, человек имеет самостоятельную область, где он призван к самобытному, царственному существованию, между тем как
ангелы, вестники
Божий, такой области не имеют.
Освятите вы ее, чтоб враги не бродили, одни
ангелы ходили, чистоту бы разносили промеж
Божьих людей!..
— В сие время
Божий ангел сходил с неба. Он стоял перед тобой и записывал обещанья твои. Помни это.
— Ан нет, — возразил дрождник. — Не Господом сотворен, а бесом вырощен, на погубу душам христианским и на вечную им муку. Такожде и табак, такожде губина, сиречь картофель, и чай, и кофей — все это не
Божье, а сатанино творение либо
ангелов его. И дрожди хмелевые от него же, от врага Божия, потому, ядый хлеб на дрождях, плоти антихристовой приобщается, с ним же и пребудет во веки… Так-то, молодец!
— У
Божьих людей, как у
ангелов, — нет ни мужчин, ни женщин, — сказала Варенька.
В этой песне поется, как один маленький мальчик осведомляется у матери: зачем она грустит об умершей его сестрице, маленькой Зое, которая, по собственным же словам матери, теперь «уже в лучшем мире, где
божьи ангелы живут и ходят розовые зори».
«Мир
божий» отказался поместить рассказ, и секретарь редакции,
Ангел Иванович Богданович, откровенно сознался мне, что напечатать рассказ они боятся: он, несомненно, вызовет большую полемику — и обратит на их журнал внимание цензуры.
Близ кровати небольшой образ без оклада
Божьей Матери с Предвечным Младенцем и порхающими над ними
ангелами, писанный художнической кистью.
«Адам был мужчиною, равно как и женщиной, но и не тем, и не другим, а девою, исполненною целомудрия, чистоты и непорочности, как образ
Божий; он имел в себе и тинктуру огня и тинктуру света, в слиянии которых покоилась любовь к себе как некий девственный центр, как прекрасный райский розарий, сад услад, в котором он сам себя любил; чему и мы уподобимся по воскресении мертвых, ибо, по слову Христа, там не женятся и не выходят замуж, а живут подобно
ангелам Божиим» [T. V. «Mysterium magnum», с. 94.].
Ничего не зная, не подозревая ничего, Анастасия думала только о восторгах любви. Самая память об отце посещала ее душу, как сладкое видение. Не в гробу мертвецом представлялся он ей, а живой, с улыбкою, с благословением, как бы говорил: «Видишь, Настя, я отгадал, что ты любишь Антона; живите счастливо, буди над вами благословение
божье!» Добрый отец, он веселится теперь между
ангелами и любуется благополучием детей своих.
«Это Премудрость
Божья, которая есть Дева красоты и подобие Троицы, являет собою образ человека и
ангела и начало свое имеет в средоточии креста, подобно цветку, возросшему из духа Божия» [Там же, с. 71.].
То ветхое сознание, для которого человек должен быть лишь статической оправой
Божьей славы, существом пассивным и лишенным знания, отражало на себе подавленность падшим
ангелом, возомнившим себя царем космоса.
Не человек, а сам падший
ангел должен быть оправой
Божьей славы.
Все кругом Антона и Анастасии ковало на них ковы, а они, простодушные, невинные, ничего не подозревали, ничего не ведали, что около них делается, не видели, не слышали демонских угроз, будто два
ангела, посланные на землю исполнить
божье назначение, стояли они на грани земли и неба, обнявшись крыльями и с тоскою помышляя только о том, как бы подняться к своей небесной родине и скрыться в ней от чуждых им существ.
— Еврей!.. — воскликнула баронесса, всплеснув руками и подняв глаза к небу. — Мати
божья! храни его под милостивым покровом своим!
Ангелы господни! отгоните от него всякую недобрую силу!
Человеком, а не
ангелом стал Сын
Божий, и человек призван к царственной и творческой роли в мире, к продолжению творения.
Ибо
ангелы — лишь оправа
Божьей славы.
Описания его религиозных прозрений в тюрьме — изумительны, покорность воле
Божьей этого авантюриста и скандалера, убивавшего людей направо и налево, потрясает [Бенвенуто Челлини описывает, как в замке св.
Ангела ему «явился Христос, распятый на кресте, столь же сияющий золотом, как и самое солнце» («Жизнь Бенвенуто Челлини, им самим рассказанная», изд. Ледерле, т. 1, с. 327).
Ой, только ж памятуй,
божий рабе, и блюди себе во явлении истины, а не бреши, бо зде при нас есть и
ангелы предстоящи невидимо, и они словеса твои записуют, о них же и истязани будете во второе и страшное пришествие.
О, прекрасная мати-пустыня!
Сам господь тебя, пустыню, похваляет:
Отцы по пустыне скитались,
И
ангелы им помогали…
Прекрасная ты пустыня,
Прекрасная ты раиня,
Любимая моя мати!
Прими ты меня, мать-пустыня,
От юности моей прелестной!
Научи меня, мати-пустыня,
Жить и творить
божье дело!